Дмитрий Иванов (Бардымский). «Рок над Северной Пальмирой». «Кочевники» или «Савояры»

«53 новости» продолжают публиковать книгу известного новгородского музыканта Дмитрия Иванова (Бардымского) «Рок над Северной Пальмирой. Интервью, лирические отступления». Предыдущие главы вы можете прочитать по этой ссылке.

«Кочевники» или «Савояры»

Если джаз, как правило, исполняется на английском языке, и все уже как-то этим свыклись, то с рок-музыкой дело обстоит иначе. Несмотря на то, что по каким-то особым характерным свойствам рок на английском звучит более натуралистично, в каждой стране его поют в основном на своём родном языке. Трудно сказать, кто у нас в стране первым запел рок по-русски. Точно известно одно — это произошло в 60-х годах прошлого века, и одной из первых питерских групп, положивших начало этому процессу, были «Кочевники». Состав ансамбля менялся, менялось само его название, но долгое время бессменным лидером и автором большинства песен был Евгений Леонов (на фото 1 – крайний слева).

«Кочевники», позднее сменившие название на «Савояры», написали ряд очень красивых в мелодическом отношении песен. На концертах они пели не только на два-три голоса, но и а капелла. Песни они писали не только на собственные стихи, но и на стихи других поэтов. Одна из песен была отрывком из поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Главным хитом группы была песня «Дорога». К сожалению, этот хит так никто пока и не раскрутил.

Группа периодически собирается, выступает, записывается, однако её лидер, Евгений Леонов, уже давно от музыки отошёл. Одним из инициаторов периодического возрождения группы является Игорь Прохоров – басист и вокалист ансамбля (на фото с колесом – третий слева). Игорь из тех людей, про которых говорят: за словом в карман не полезет. Я помню, как однажды на концерте на вопрос «Зачем вы носите бороду», он мгновенно ответил цитатой Чехова: «Мужчина без бороды, это то же самое, что женщина с бородой». Беседа с Игорем состоялась в октябре 2002 года, как раз в тот период, когда «Савояры» записывали на студии новый альбом, состоявший, правда, в основном из старых песен.

— Когда вы вошли состав группы, и как она в то время называлась?

И.П.: Группа ещё называлась «Кочевники». Когда я пришёл, мы подготовили программу для того, чтобы выступать профессионально, но нам сказали, что работать на сцене с таким названием нельзя, потому что кочевой образ жизни запрещён декретом Ленина от 1924 года. Предложили название «Савояры», что значит кочующие музыканты.

— Про группу «Кочевники» есть информация, что они одними из первых стали исполнять рок на русском языке.

И.П.: Это правильно. Это была первая команда, которая играла плотную, довольно-таки жёсткую музыку именно на русском языке. Потому что была такая, не совсем правильная мысль, что на русском языке петь такую жёсткую музыку нельзя.

— Но джаз ведь не поют на русском?

И.П.: Не поют, потому что не пробуют. В своё время появилась такая мысль, дурацкая, что нельзя этого делать, а почему нельзя, какая разница? Некоторые группы поступали так: они брали английский текст и из сочетания гласных и согласных подставляли наши русские слова. Получалась в принципе билиберда, но, похоже. О поэзии ведь не сильно думали тогда. Когда мы начали петь на русском языке, то поняли, что сочетание поэзии и ритмичной музыки — это здорово. Но нужно, чтобы это было не «шуба-дуба», «халли-галли», а настоящая поэзия. То, что я слышу сейчас, это не выдерживает никакой критики.

— Говорят, что многие хиты западных групп особо смыслом не загружены?

И.П.: Неправда. Взять хотя бы группу «Пинк Флойд», не самая плохая западная команда, если поковыряться в текстах – тексты очень мощные. У команд, играющих в стиле арт-рок, основной упор также идёт на тексты. То есть песню интересно не только послушать, но и прочитать. Как у Высоцкого: слушаешь песню – здорово; читаешь – тоже здорово. И ещё неизвестно, что здоровее.

Это и есть настоящее, а подделки под ритмическую сетку, как это делает отрыжка советской эстрады? это создание не песен, а именно шлягеров. Есть святое правило: если хочешь, чтобы твою песню запела вся страна, положи какой-нибудь текст на мотив «Цыганочки», и все будут тебе хлопать везде и всюду. Это закон советского шлягера. Сколько уже смеялись над этим, но победить это невозможно.

— Cкажите, существовавшая в то время в нашей стране государственная система как-то мешала вашему творчеству?

И.П.: Конечно, мешала. Но на то и существует система, чтобы её обманывать. Любую систему, включая компьютерную, можно обмануть. Это доказано не единожды. И когда было категорическое постановление, что своих песен должно быть в программе кажется не более 4-х процентов, мы брали свои песни, к ним приписывали других авторов из Союза композиторов, и песни, тем не менее, звучали. Один раз на гастролях мы, правда, попались, но сумели доказать, что изменили репертуар из-за болезни солиста.

— Сменив название «Кочевники» на «Савояры», вы предприняли попытку выйти на профессиональную сцену?

И.П.: Не все. Там были разногласия. Говорили, что придётся петь чужие песни. Да, нам рекомендовали исполнять чужие песни, но мы их просто не пели. Количество идиотов в Министерстве культуры превышало количество сотрудников. Всем группам, выступающим на сцене, повсеместно рекомендовалось исполнять песню «День без выстрела на земле». Ну, с мозгами всё в порядке у людей? Ну не хочу я её петь, ну не нравится мне эта песня. Нет, всё равно все обязаны были это делать, но большинство не делали. Вот это яркое проявление той системы.

— А вы не согласны с мнением, что такая система запретов в какой-то мере стимулирует творчество?

И.П.: Скажем так: стимулировала. Сейчас запретов нет, так и песен нормальных почти нет. Их появляются просто единицы. Вот Шевчук написал хорошую песню – это уже событие, а раньше таких событий было много. Так что, действительно, может быть, Розенбаум однажды сказал мне: «Старик, я со страшной силой жалею о том, что сейчас нет художественных советов». Я начал тогда с ним спорить, а сейчас присматриваюсь ко всему и тоже думаю, что их, действительно, как-то не хватает. Вот «Джага, джага» точно бы запретили. Хотя Катя Лель, конечно, хорошо устроилась. Она и при коммунистах себя замечательно чувствовала, и при капиталистах. Если завтра придут к власти баптисты, она и при них будет себя хорошо чувствовать, потому что нет самого главного, а есть желание быть на сцене и получать большие деньги.

— Евгений Леонов в настоящее время совершенно отошёл от музыки. С чем это связано?

И.П.: Совершенно необъяснимый факт. Это очень талантливый человек. Но вдруг он ушёл со сцены, хотя песни писать не перестал. Он сейчас живёт за городом и, как говорят, прекрасно себя чувствует. Для меня это просто необъяснимо, ведь большинство песен, которые мы исполняем, это же песни Леонова. Так сложилась жизнь, что наш руководитель и клавишник не выдержал всех перемен, которые с нами произошли, и просто повесился. Он решил, что так будет легче всем. Для себя проблемы он решил, для других — нет.

— Часто ли менялся ваш состав?

И.П.: Часто. У нас одно время часто менялись соло-гитаристы. Мы старались брать людей уже сложившихся, которым нравились наши песни. Допустим, приходит гитарист, которому нравится исключительно хард-рок, а остальные стили он просто не признаёт. В дальнейшем, как правило, оказывается, что человек с такой узостью взглядов на самом деле не особо и талантлив. И то, что он технически умеет выделывать на гитаре, на самом деле ещё не откровение, а просто какие-то заученные штампы.

— Вы не придерживались какого-то определённого музыкального направления?

И.П.: Это как детей рожать: до последнего момента не знаешь, кто родится, и какой у ребёнка будет характер. Точно также и песня. Она появилась, и стилистически её можно делать как угодно, но я уверен, что существует один правильный вариант. По гармонии, по краске её можно сделать как угодно, но правильный вариант один. Он создаётся, исходя из поэзии.

У меня началась дикая истерика, когда я услышал у одной команды: «Все патроны кончились, больше нет гранат, и в живых осталось только семеро ребят». По мелодии эта песня должна быть про любовь, но про любовь песня не сложилась, ну, тогда давайте про войну. Это беспроигрышный вариант. За это, по крайней мере, не накажут, а ещё и покажут по центральному телевидению.

Сейчас эта тема несколько забыта, зато идёт спекуляция на чеченских делах. Это тоже не лучший вариант. Из всех песен о войне, которые я слышал, мне больше всего нравится песня Розенбаума о «Дороге жизни». Это настолько откровение, это так здорово всё сделано! Абсолютно ничего лишнего, никакой спекуляции. Такое впечатление, что он это всё своими глазами видел и всё пережил. Почему я так к нему отношусь? Потому что это — очень творческий человек, несмотря на то, что о нём порой говорят.

— Кто писал музыку, тексты, кто делал аранжировки для вашей группы?

И.П.: Аранжировки мы делали в основном по принципу слоёного пирога (это когда работают все вместе). Самое главное – войти в это состояние. Это сложно, но со временем это приходит. Первая треть репетиции проходит в основном за разговорами. А потом показывается песня. Пробуются различные варианты исполнения, и выбирается, на наш взгляд, самый удачный. Затем записываем пробный вариант и слушаем, насколько текст соответствует ритмической основе и тому, что мы наковыряли.

Песни писали Женя Леонов, Лёша Котов, я иногда пописывал. Мы все понемногу писали. Брать в группу просто исполнителей и смысла нет. Исполнитель и есть исполнитель. Стилистически он может играть абсолютно верно, но всё равно это будет мёртвая музыка. А нужно живое, чтобы человек своё что-то выдавал. Поэтому группа, наверное, и пользовалась успехом.

— Считают ли себя участники группы основателями русского рока?

И.П.: Не нам об этом судить. Вот этот аспект жизни у меня просто выскочил. Нам было не до этого. Мы занимались делом, и нам было совершенно безразлично, внесут нас в анналы или нет. Лично мне, в принципе, и сейчас «до фени».

— А вот Рекшан относится к этому очень серьёзно.

И.П.: Ему нравится быть великим – пусть будет. Я не возражаю. Однако в те времена, когда мы «рушили залы» (дворцы спорта), что-то я его рядом не видел.

— Они были в подполье.

И.П.: Ради Бога! Это очень выгодная позиция. Если ты никому не нужен, значит ты в подполье. Очень многие историографы, которые сейчас этим делом занимаются, просто не владеют вопросом. Тот же Рекшан не упоминает вообще о группе «Садко», которая была одной из первых в этом городе, о «Лесных братьях» ни слова.

— Бурлака пишет об этом…

И.П.: Бурлака пишет, потому что разбирается в этом деле, а Рекшан в этом не разбирается. А его команда «Санкт-Петербург» никогда не была слишком уж крутой. Понтов было много, музыки меньше. Если сейчас посмотреть на то, как он играет и поёт, то трудно удержаться от слёз. Публике, может быть, это нравится, но публика ведь это не музыканты. Лично я никогда не бился за место на пьедестале и не собираюсь биться, как и те люди, с которыми я сотрудничаю.

Вот Володя Фадеев никогда не бился за место на пьедестале. Певец прекрасный. Опять же Володя Савенок, клавишник, просто гениальный клавишник, А как он поёт классику рока 60-х-70-х годов! Не как на студии с 189-го дубля, а сразу играет и поёт. Однако тоже не бьёт себя в грудь и не кричит, что он самый лучший. А если кто-то хочет находиться на пьедестале, то, пожалуйста, флаг ему в руку и барабан на шею.

— Как вы думаете, состоялся ли вообще русский рок?

И.П.: Состоялся до тех пор, пока он не превратился в коллективную пьянку. До тех пор, пока этим занимались люди, которые любили музыку, вот этой пьянки безудержной не было. А потом, когда на сцену пришли случайные люди, которые поняли, что за это можно получать деньги, за кулисами стали появляться ребята с гитарами, которые в пьяном безобразии выходили на сцену и начинали кривляться. Это у них якобы такой сценический образ, хотя такие сценические образы можно встретить поближе к вечеру у любого пивного ларька.

— То есть вы алкоголь перед выходом на сцену вообще не употребляли?

И.П.: На сцене, нет. Мы договорились между собой, что на сцену даже с запахом алкоголя лучше не выходить. Допустим, нужно петь в один микрофон, и тот, кто не пил, должен нюхать весь тот выхлоп, который испускает его товарищ по оружию, выпивший перед концертом 150 грамм коньяка. Мы договорились так: за «бухалово» перед концертом – штраф. Врач, занимавшийся моими голосовыми связками, рекомендовал перед концертом выпивать грамм 25 коньяка, но и от этого пришлось отказаться.

— Какие зарубежные и отечественные исполнители нравились вам раньше, какие нравятся сейчас?

И.П.: Ну, раньше, несомненно, «Битлз». Наши ребята в основном были ориентированы на «Битлз», а лично я до сих пор считаю, что команда №1 это «Роллинг Стоунз». Стинга очень люблю, люблю негритянские команды, исполняющие «фанк». Но этот стиль у нас не приживается и не приживётся, потому что никто её не пропагандирует и никому это не надо.

— А «рэп» прижился.

И.П.: А у нас всё так. Мы ещё не постигли всего того, что было «до того как» и сразу прыгаем на 185-ю ступеньку и думаем, что всё у нас в порядке. Информация доходит плохо. В музыкальном магазине спрашиваешь музыку «кантри», а продавец тебе в ответ: «А кто это?»

— А наши группы: «Аквариум»; «Зоопарк», «Машина времени»?

И.П.: К «Аквариуму» никак не отношусь, к «Зоопарку» — тоже никак. «Машина времени» ближе к теме, но я никогда не любил позицию Макаревича «наблюдение со стороны». Если почитать тексты, то это позиция человека, который подглядывает в замочную скважину. Мне это никогда не нравилось. Была у нас в стране классная команда, называлась «Гунеш». Это была просто поднебесная музыка. Где они сейчас, я не знаю.

— А такие коллективы как «Ариэль», «Песняры»?

И.П.: С «Ариэль» мы прекрасно знакомы, с Ярушиным и всей компанией. Мы встретились с ними во время гастролей в каком-то сибирском городке как раз в тот период, когда занимались изучением русской народной песни. Мы искали подкрепление для нашей доктрины, что русская народная музыка близка по форме к року. Мы разложили по нотам песню «Порушка пораня», сыграли и спели её. Да это же рок-н-ролл в чистом виде, но только более богатая гармония! Мы показали её Ярушину. Он сказал: «Да, действительно, кайф какой!» И пока мы занимались разработками, у «Ариэль» уже вышла пластинка с этой песней. Я его потом встретил и говорю: «Старик, ведь это так не делается». Он говорит: «Ну, вот видишь, так вышло». Самое главное, что эти песни снова услышали и снова на них «заторчали».

— А современные коллективы?

И.П.: Нравятся питерская команда «Пушкинг» и московская «Кросс Роуд». Эти группы могут абсолютно на равных работать с западными командами.

— А Земфира?

И.П.: Земфира — это бум. Пройдёт совсем немного времени, она пропадёт, и о ней даже никто вспоминать не будет.

— А как вам группа «Сплин»?

И.П.: «Сплин» — хорошая, крепкая команда. С текстом нормально все у ребят. Они мне нравятся. Это я говорю совершенно ответственно. Они настоящие музыканты. По сравнению с остальными это люди, которые крепко стоят на ногах? и с поэзией они на ты. Многим другим на поэзию просто наплевать. Они придумали для себя слово «энергетика», и то, что за этим стоит, им совершено не важно.

— А такая группа, как «Пикник»?…

И.П.: Их я знаю давно и работал с ними не единожды. Плотная, крепкая команда. Но стихи и музыка Шклярского по стилистике близки к балладе, а я люблю более жёсткую музыку.

— Что нового у вас в плане творческом? Пишите ли вы сегодня новые песни?

И.П.: Мы сейчас как раз находимся в «режиме записи». Запись идёт не быстро. У всех есть свои дела, но музыка – это всё же святое, поэтому, когда появляется время, работаем на студии. Работаем не спеша, и получается довольно-таки плотно и достойно. Месяцев через пять диск будет готов, да и на сцене мы будем готовы что-нибудь показать.

— Вы сейчас пока не выступаете?

И.П.: Один раз мы выступали в Петергофе на открытой площадке вместе с «Пикником» и «Алисой».

— Как вам, кстати, «Алиса»?

И.П.: Никак. Они и раньше были мне никак, и сейчас никак. Молодёжь определённого возраста подняла Кинчева на флаг и несёт его, как стандарт. Но сам он в последнее время сильно изменился и стал совсем другим человеком. Я не знаю, с чем это связано. Я никогда не был с ним близко знаком.

— Может быть это связано с возрастом?

И.П.: Думаю, что нет. Так радикально человек с возрастом не меняется. Сейчас у него абсолютно другой подход к вопросу. Он даже и выглядит совсем по-другому. Не то, что было раньше. Отвязанности такой вот дурацкой больше в нём нет. Похоже, это не возраст, что-то изменилось у него в голове. Фёдора недавно встретил из группы «Ноль». Абсолютно изменился человек, совершенно другой. Говорят, он ушёл в религию. Фёдор даже внешне изменился, и говорит не так, как раньше. Всё правильно. Жизнь идёт, люди меняются. Это вот мы засахарились. Какие были, такие и остались. Изменился только возраст и цвет волос. Задор всё тот же.

Интервью записано в 2002 году. На сегодняшний день (2019 год) уже нет в живых ни Игоря Прохорова, ни Евгения Леонова. Однако «Кочевники» время от времени собираются вместе, дают концерты и даже пишут новые песни, но это случается крайне редко. Очень жаль, что их песни многие не знают.

← «Акрон» стал победителем конкурса «Экспортер года»