Великий Новгород в 1803 году. Впечатления академика Василия Севергина

Каким был Новгород в самом начале XIX века? Об этом, к примеру, можно узнать из записок выдающегося российского химика, минералога, геолога, академика Императорской академии наук и продолжателя идей М.В. Ломоносова Василия Михайловича Севергина (1765-1826). В 1802-1804 годах он совершил три экспедиции по северо-западным провинциям Российской империи и, в числе прочего, посетил Великий Новгород.

Его наблюдения о посещении Новгородской губернии содержатся в книге «Продолжение записок путешествия по западным провинциям Российского государства, или Минералогические, технологические и другие примечания, учиненные во время проезда через оные в 1803 году академиком, коллежским советником и Ордена Св. Анны второго класса Кавалером Василием Севергиным», изданной в Санкт-Петербурге в 1804 году. Ныне «Записки» Севергина почти забыты и известны лишь эрудитам, глубоко интересующимся российской историей конца XVIII — первой четверти XIX века. Однако они превосходно передают колорит того времени и являются, в частности, интереснейшим источником для погружения в жизнь новгородцев более чем двухвековой давности.

Вот как начинает свой рассказ о Новгороде коллежский советник Севергин: «Я приехал в Новгород на другой день вечером 4 июня. Город сей, лежащий близ озера Ильменя на реке Волхове, не имеет ныне той обширности, каковую, судя по древним его великим связям с прочими европейскими землями, представлять себе можно было. Но ежели принять, что находящиеся в окружности оного монастыри принадлежали некогда к городу, то полагать можно, что он в несколько раз был больше против нынешней его величины».

Далее речь идет о новгородской архитектуре и состоянии Кремля: «Строения в сем городе суть все почти новые, исключая монастыри, а из древнейших едва ли есть еще какие следы. Разваливающаяся каменная зубчатая стена, составлявшая прежде сего крепость или кремль, состоит из плотного, красноватого и серого известного камня с железистыми денталиями, трохитами и дендритами, имеющего местами щели, наполненные железною охрою. Снаружи обложена она кирпичем; но сие сделано в позднейшия времена. Внутри крепости находится ныне Софийская соборная церковь с длинною древнего образца колокольнею, каменные присутственные домы и некоторые другие казенные строения. Также и вне крепости в нынешнем городе находится немалое число каменных обывательских и других домов. Гостиный здешний двор состоит из четырех рядов каменных лавок, находящихся на возвышенной площади близ моста по реке Волхову проложенного».

Софийский собор в Великом Новгороде, 19 октября 1839 года. Из альбома «Археологические и живописные поездки в Россию» Андре Дюрана (1839)

«Два раз в году, — пишет Севергин, — бывает здесь ярмонка, из коих одна называется Хутинскою, начинающаяся в пятницу после заговенья Петрова поста; другая именуется Антониевою, и начинается в пятницу после разговенья того же поста. Стечение народа из окрестных мест в сие время бывает многочисленное, особливо потому, что в сии самые дни совершаются крестные ходы в Хутинской и Антониев монастыри. Товары впрочем привозят простые деревенские».

Приводимые Севергиным данные о численности населения Новгорода того времени кажутся несколько завышенными: «В сем по справедливости древнейшем городе российском считается ныне около 1300 домов и даже до 12 000 жителей, в том числе около 1700 купцов и мещан. В прочем промыслы и ремесла не в весьма цветущем представляются состоянии. Ибо кроме одной казенной полотняной фабрики, находится здесь токмо один кирпичный завод, несколько солодовен, около десяти кузнечных мастеров, каретник один. Примечания впрочем достойно, что здесь занимаются молотьем уголья в большом количестве для поправления простого хлебного вина. Работу сию исправляют пять человек в пользу водошного завода, коего содержатель немец. Уголь для сего еще раз обжигают в находящейся тут же кузнице. Сказывали мне, что отсюда продается в С. Петербург на 40 000 рублей ржи в год».

Новгород. Панорама с Волхова. Гравюра первой половины XIX в.

«Другое внутреннее богатство, — продолжает академик, — составляет озеро Ильмень, отстоящее от Новгорода на 3 версты. Рыба в нем водится большей частью щука, лещи, судаки, налимы, окуни, ерши, плотва, снетки, по временам сырти и сиги, и изредка угри и лососи. Несмотря на то, в самом городе мало бывает рыбы, ибо большая оной часть отвозится в С. Петербург на продажу. Та же рыба заходит в реку Волхов; но сырть и сиги ловятся в ней только в известное время. А именно ход сырти бывает обыкновенно в начале июня месяца, после чего следуют сиги; причем достопамятно, что первая редко заходит далее Хутинского монастыря, находящегося, как выше сказано, в 10 верстах от города по Московской дороге».

Наконец, Севергин описывает образовательные и благотворительные учреждения Новгорода: «Что принадлежит до особенных заведений в сем городе, то преимущественно упомянуть должно о находящемся здесь главном училище, в коем считалось ныне до 85 учеников. Иждивением Его Превосходительства Василия Николаевича Зиновьева воспитываются при оном до 15 благородных детей, и трое от Приказа Общественного Призрения. Желательно, чтобы сему благотворному примеру было более последователей. Будущие полезные сыны отечества благословляли бы руку, насадившую им тако истинное благополучие, а отечестве тем вяще достигло бы той степени просвещения, которая составляет настоящее преимущество народов.

В трех верстах от города по дороге к С. Петербургу в правой стороне, где был Холмов монастырь, бывшая обитель митрополита Ионы, находится небольшая больница, богадельня и рабочий дом, попечением г. Губернаторов устроенные, в коих порядок и опрятность доказывают усердие начальников для пользы ближнего. Желательно токмо, чтобы к благопоспешению сих и подобных заведений, жизненные припасы были дешевле, ибо на пр. фунт говядины стоил в бытность мою здесь от 8 до 11 копеек, а куль муки ржаной до десяти рублей».

Василий Севергин пробыл в Новгороде всего несколько дней, с 4 по 9 июня 1803 года, и затем посетил Бронницу, Крестцы, Валдай, Старую Руссу, о чем также оставил любопытные наблюдения. Разумеется, к его «Запискам» нужно подходить критически и рассматривать их в контексте других документов и мемуаров о жизни Новгорода того времени, но даже без специального комментария. с уточнениями и поправками приводимых им сведений, они интересны как, прежде всего, живое свидетельство пытливого путешественника и добросовестного исследователя.