Хиврич. Начало

5 апреля председателем комитета культуры и молодёжной политики администрации Великого Новгорода назначен Константин Хиврич.

Собеседниками одного из самых харизматичных новгородских общественных деятелей и политиков в эксклюзивном интервью для «53 новостей» стали директор «Агентства информационных коммуникаций» Сергей Бондаренко и главный редактор «Новгородского областного телевидения» Диана Васина.

Работа чиновника и рок-музыка, политика и лицо города, финансирование мероприятий и зарплата культработников – об этом вы узнаете из большого и откровенного разговора.

Комитет «субкультуры»

Диана Васина: После двадцати лет дружбы с тобой, уже вряд ли смогу перестроиться на официальное – Константин Викторович. Поэтому, Костя, как тебе в новой должности? Ты уже приступил к активной работе?

Константин Хиврич: Да уже почти неделю я в должности председателя комитета культуры и молодежной политики администрации Великого Новгорода.

Д.В.: Того самого, который когда-то ты называл «комитетом борьбы с молодежью»?

К.Х.: Не его я называл, такая шутка была по поводу «комитета по борьбе с природой», поскольку я как эколог-общественник все время не находил точек взаимодействия с областным департаментом по охране окружающей среды. А с молодежью не так, с молодежью проще.

Больше 10 лет назад я работал в Доме молодежи, собственно оттуда я и пришел в комитет культуры. Тоже 10 лет назад в 2006 году, когда была подготовка к Ганзейским дням и к юбилею – 1150-летию Великого Новгорода. Я практически три года отработал в комитете, который сейчас возглавляю. Ушел я оттуда в конце 2008 года, потом я занимался творчеством, ездил по стране с гастролями, по всяким Финляндиям, была Пермь и прочие окраины. Потом поработал главным редактором одной общественно-политической газеты, которая полгода просуществовала и была закрыта учредителем. Затем снова где-то гастролировал, а потом я четыре года отработал в Музее-заповеднике в должности заведующего издательским отделом.

Сергей Бондаренко: Я предлагаю от истории перейти к будущему и представить себе тот день, когда мы будем писать о том, что Константин Хиврич ушел от нас на повышение, и чем он запомнился. Что хотелось бы, чтобы в этом материале было? Что полезного он сделал?

К.Х.: Сейчас я попробую сформулировать.

Мне кажется, что глобально нужно изменить отношение к сфере культуры, что это не только и не столько какое-то праздничное обслуживание памятных дат.

Но это, по сути, и та среда, в которой мы все с вами живем. И когда я много лет «троллил» наших чиновников от молодежки, спрашивая, сколько у вас в Новгороде рок-групп, то они мне не могли ответить, я-то знал, сколько, а они нет. То есть они работают с молодежью, вроде бы должны ориентироваться в субкультурах, а они не понимают, с кем работают.

Д.В.: А сейчас-то знаешь, сколько рок-групп?

К.Х.: Примерно знаю.

Д.В.: Ну и?

К.Х.: Около пятидесяти коллективов.

С.Б.: Около пятидесяти коллективов в одном только Новгороде?

К.Х.: Да, но там перетекают люди, один играет в пяти проектах, это очень сложная среда.

С.Б.: Я просто подсчитываю соотношение к числу жителей…

К.Х.: Это только рок-группы, вот субкультуры, чем я занимался очень много лет, это основа той самой культуры, о которой мы говорим. Субкультура – это не какие-нибудь там панки, металлисты, готы, это даже более интересные сообщества.

С.Б.: Тогда вопрос: вы-то им зачем? Вот они уже существуют сами, эти пятьдесят рок-групп, справились без вас.

К.Х.: Чиновники должны помогать этим субкультурам в их работе. Потому что им нужны определенные ресурсы: музыкантам нужны площадки для выступления, нужен телеэкран, нужны известные телепроекты.

С.Б.: Да, это здорово, но администрация, обычно, приходит со своими правилами. То нельзя, это исправьте…

К.Х.: Такое тоже может быть. Но мы должны понимать, что культурная среда она не только при администрации и ее учреждениях, и не столько. Потому что есть, действительно, много параллельных каких-то вещей, о которых чиновники даже не знают. Но это тоже часть нашей среды.

Д.В.: То есть один из твоих бонусов в том, что ты снизу пришел?

К.Х.: Да, я знаю очень многие субкультуры, я понимаю, какие есть потенциальные точки роста, какие есть потенциальные интересные проекты, которые могут быть культурными, туристскими, какими угодно. И сегодня моя глобальная задача развивать эту культурную среду во всех направлениях.

Д.В.: Но наша культура это не только субкультуры и молодежь. Одни в восторге, что рок-н-рольщик пришел в чиновничий аппарат, а другие, кто слушает Рахманинова, – они в ужасе.

К.Х.:

Те, кто слушают Рахманинова, это еще больше субкультура чем те, кто слушает рок, они просто об этом не догадываются.

На самом деле, на мероприятия, например «Рахманиновского центра», приходит намного меньше людей, чем на рок-концерты.

Д.В.: Ну, это логично, молодежь легче на подъем.

С.Б.: То есть вы культурное пространство сегментируете на некие субкультуры, и с каждой будете работать отдельно?

К.Х.: Не отдельно. Для меня субкультура – это не панки и металлисты. Для меня и любители классической музыки это субкультура, и любители театра – тоже. Я понимаю, что у всех субкультур есть определенные типовые проблемы, и у тех учреждений, которые работают с этими людьми, тоже есть проблемы.

Д.В.: Ну, то есть ты – председатель комитета субкультуры получается?

К.Х.: Субкультур.

Мечта гусляра

С.Б.: Я здесь недавно, и оцениваю происходящее всё ещё с точки зрения петербуржца. И здесь, по-моему, так же, как и в Питере, проблемы иерархии очень четкие, потому что есть наследие мирового значения, условно говоря, и есть что-то маленькое-маленькое. Вот в Питере, например, большая проблема с развитием малых музеев, их развивают-развивают, но есть мнение, что когда рядом Эрмитаж, ничего там всерьез развить не получится. И в Новгороде, собственно говоря, то же самое, это Кремль, это грамоты, едут сюда не за рок-группами.

К.Х.: Да. Есть, скажем так, точки притяжения – ради чего едут. А потом, когда люди уже здесь, они хотят получить впечатление, и вот эти впечатления нельзя в рекламном проспекте указать. Они едут в Кремль, но они и в Кремле могут получить разные впечатления. Вот задачи культуры эти впечатления создавать на разных уровнях. То есть вот это – та среда, она состоит из культурного наследия, из современной культуры и искусства, и даже городская среда – это тоже часть культуры, атмосферы города.

Д.В.: Благоустройство тоже надо перевести в ведение комитета культуры?

К.Х.: Нет, просто я воспринимаю городскую среду как часть городской культуры. Есть комитет ЖКХ, значит, он и отвечает. Но нам сегодня не хватает межведомственных институтов, которые общими усилиями будут делать город для людей. Чтобы не архитектор отдельно, или транспортник отдельно, а все вместе.

Почему важно слово «проекты», почему пошла эта мода на проекты? Потому что все понимают, что это работа на конкретный результат. А текучка она у всех будет, но когда у нас люди работают из разных комитетов на одну цель, они ее достигают.

С.Б.: У меня маленькая ремарка. Есть область, есть город, есть федеральный музей, и каждый решает свои задачи. А получается, что вам остается, мягко говоря, самое невкусное.

К.Х.: Туристу или жителю города все равно, какой это бюджет и какое в шапочке стоит название – комитет культуры города, области или музей. И это вторая тема, которой нужно мне заниматься. Первая – формирование среды, которая должна быть устойчивой, она должна совершенствоваться. А еще чем действительно важно заниматься, это установлением межведомственного взаимодействия. Если делаем какой-то праздник или проект, то там должны участвовать и город, и область, и музей, и областное телевидение, например.

С.Б.: Оно готово.

К.Х.: Тогда новгородцы понимают, что глупо делить город и область внутри на какие-то ведомства, новгородцам это неинтересно. В итоге, если мы хотим, условно, средневековый фестиваль, то мы соберем ресурс со всех учреждений и получим картинку, которая понравится и туристу, и жителю города. А если мы будем каждый сам по себе делать, то у нас будет три костюма, у них пять костюмов, у кого-то еще два костюма и общей картинки не получится.

Сейчас хорошее время, чтобы забыть все дрязги и начать работать всем вместе с чистого листа.

Д.В.: Когда приходит молодой руководитель, а все остальные сотрудники ведомства сидят там уже не по одному десятку лет, это сложно. Как ты будешь работать с людьми, которые привыкли к другой концепции, не готовы принять твои новые веяния?

К.Х.: Новые веяния не зависят от меня, есть общий новый тренд, у нас новое руководство области. У нас меняется в целом система отношения к культуре, туризму, отношения между департаментами.

С.Б.: Куда меняется? В какую сторону?

К.Х.: Ну, например, в проектную сторону.

Мы понимаем, что манера общения старой власти тоже меняется и, конечно же, мы вынуждены в это включаться. И даже если бы не я был председателем комитета культуры, то все равно стояла бы проблема создания новых туристических проектов, продуктов, стояла бы проблема поиска средств. Нужно учиться и мне, и моим коллегам фандрайзингу, краудфандингу, сервисному дизайну.

Нам нужно понимать, что мы сегодня во многом отстали не то что от официальных нормативно-правовых актов, а от каких-то таких стандартов, заданных в отраслях, где мы должны быть на высоте.

Д.В.: Во многих регионах есть некие мероприятия, которые становятся брендом этого региона, и они в основном все проводятся не местными администрациями, а какими-то увлеченными людьми. Естественно, привлекаются спонсоры. У нас есть шанс сделать свой такой бренд?

К.Х.: Эти инициативы, на самом деле, поддерживаются администрацией, просто это не всегда видно. Вот какая-нибудь акция «Велосветлячки», которую организовали все снизу, и я там колонку привез и музыку ставил, на самом деле администрацией поддерживается на уровне организации. Когда нужно сделать постановление, договориться с ГИБДД, что они перекроют вовремя улицу, МЧС подъедет. Это не видно, и есть очень много такой невидимой работы властей, когда они не пиарятся, а помогают инициативе снизу. Вот таких инициатив все больше и больше, и это нормально, когда такие проекты составляют, может быть, не основу, но значительную часть тех событий, которые происходят.

Д.В.: Надо просто деньги давать на них.

С.Б.: Прости, а я вот этого не понимаю. Мы тут решили развлечься, приходим к бюджету и говорим: «Бюджет дай! Мы хотим провести музыкальный фестиваль».

К.Х.: Деньги нужно давать не на проведение музыкального фестиваля, частного какого-то. Нужно понимать, что все эти музыкальные фестивали – это составная часть культурной среды, это база для создания определенных культурных и туристских продуктов, которые в идеале приносят пользу региону, городу деньгами, имиджем, чем угодно, рабочими местами, наконец. Фестиваль «Царь-сказка», например. Вот есть репертуар театра «Малый», люди просто работают, это их компетенция. А есть проект, который они тянут уже в четырнадцатый раз. Вот это тот проект, который невозможен был бы, если бы среда, которая его создает, как-то не подпитывалась. И я не говорю сейчас про деньги, в целом, эта среда есть.

С.Б.: Я приехал сюда пару недель назад, вчера я прочел про «Царь-сказку», я обалдел от того, что это происходит в Новгороде. Объясните мне, пожалуйста, почему я этого не вижу на улицах, нет рекламы, освещения широкого? Может, вам за это взяться?

К.Х.: В том числе, это уже третья составная часть моей работы. Среда, коммуникация межведомственная и третьей можно выделить вот это – продвижение наших мероприятий, позиционирование брендов, создание этих брендов. Я делал фестиваль Свободного искусства три года подряд, была идея просто взять десять мероприятий и подвести их под один бренд. Соответственно будет иное внимание СМИ, иное внимание администрации, какой-то грант нам даже дали один раз. И мы получили иное внимание самих новгородцев. А когда это было бы просто десять тех же самых мероприятий без этого зонтика, без бренда, это бы по-другому воспринималось.

Вот у меня сейчас есть идея сделать фестиваль гуслей. Уже есть договоренность с Центром музыкальных древностей Поветкина, они готовы сотрудничать. Мы в ближайшее время проведем стратегическую сессию, придумаем этот фестиваль, оформим его. А что такое гусли? В Новгороде – гусли, в Карелии, Финляндии – кантеле, в Прибалтике есть несколько похожих инструментов. Есть мастера, которые до сих пор играют, есть традиция.

С.Б.: А наберем участников?

К.Х.: Наберем. Просто я видел подобный фестиваль, посвященный волынкам, и у меня появилась идея, почему мы не можем так гусли подать? Мы привозим пять, например, исполнителей и мастеров из пяти стран: Карелия, Финляндия, Литва, Эстония и Новгород. Это будут такие камерные мероприятия, но мы можем их так позиционировать, что это будет очень крутая фишка, это будет минимальный бюджет, но максимальный пиар, потому что этого нигде нет.

С.Б.: То есть у нас есть люди, которые играют на гуслях?

К.Х.: Конечно. Я вот тоже начинаю учиться.

Презренный металл

Д.В.: О насущном. Какая сейчас средняя заработная плата работников сферы культуры Великого Новгорода?

К.Х.: Сейчас я статистику не скажу, но, по-моему, что-то порядка 18 тысяч. Наверное, даже меньше, там есть разные подходы к подсчетам. В «Алых парусах» было тринадцать, когда я работал. Это молодежная политика, в культуре побольше, потому что культура и образование входили в «дорожную карту» по указам президента. Последние лет пять до 80 процентов внебюджета учреждения вкладывается в зарплату. В итоге почти ничего не остаётся на материально-техническую базу. Не на что замок вставить и выполнить предписание пожарных. Надо, конечно, с этим что-то делать. Я не могу ничего обещать, потому что не от меня это зависит. Есть определенная политика, есть определенные нормативы, есть определенная финансовая ситуация комитетов. Есть возможность зарабатывать, и здесь надо смотреть, как это сделать эффективно.

Д.В.: Опять отдавать площади под продажу шуб и постельного белья?

К.Х.: Нет, нам надо стремиться делать такие мероприятия, чтобы они окупались, чтобы затраты на рекламу и гонорар не перебивали выручку. И здесь огромное поле для того, чтобы эту ситуацию исправить, чтобы если мы, если привозим группу, то концерт должен не просто окупиться, а еще и принести прибыль.

С.Б.: То есть вы даете материальную базу, вы даете людям минимальные гарантии, и дальше предлагаете им на этом материале заработать?

К.Х.: Не мы предлагаем, так все работают.

Грубо говоря, половина зарплаты у работников наших учреждений культуры состоит из внебюджетных средств. Эти деньги можно зарабатывать, сдавая под шубы площади, а можно написать какой-нибудь проект совместно с какой-то общественной организацией.

На президентский грант какой-нибудь получить полмиллиона рублей и вместе освоить. Это вариант поиска средств, почему нет?

Почему одна общественная организация пишет, получает два миллиона рублей, создает какие-то комнаты примирения для людей, которые хотят развестись? А вот целая структура учреждения культуры не может этого написать? Сегодня есть поле, где можно найти ресурсы. Вот был полгода назад гражданский форум для общественных организаций, область проводила, и там много было экспертов. И эти эксперты говорят: «Ребята, деньги в стране есть, но нет идей, мы не можем эти идеи придумать, мы не можем их грамотно оформить, для того, чтобы это было интересно!». И вот здесь тоже одна из точек, где нам надо работать.

Нам нужно повышать уровень, потому что вне зависимости от того, какими бы мы сегодня крутыми специалистами ни были, время настолько быстро меняется, что мы постоянно должны повышать квалификацию. Не формально на курсы сходить, а именно в таком ежедневном режиме мы должны слушать друг друга, мы должны приглашать людей. Я сейчас эту работу начал – у меня есть пара идей, где эксперты мне прочитают лекции для директоров, это все будет. Пока я меньше недели ещё работаю.

Д.В.: За эту неделю успел определить самый проблемный объект из сферы культуры города?

К.Х.: У каждого объекта есть проблемы, например, театр «Малый», который на грани закрытия.

С.Б.: «Малый» на гране закрытия?

К.Х.: Да, там есть определенные предписания пожарных и прочих служб, и их нужно исполнять. Было много проблем с ремонтом, помещения нужно приспосабливать, там есть целый комплекс проблем. Конечно же, не нужно воспринимать меня как человека, который узнав о всех проблемах, их тут же сразу все решит. Потому что у нас есть все-таки определенная система, бюджеты, их принимает Дума, их формирует администрация, и есть очень много других проблем в городе. Конечно, хотелось бы, чтобы культуру, как минимум, не вырезали каждый год, не оптимизировали, хотя бы дали еще вздохнуть. Мы все помним времена, когда действительно росло финансирование культуры, когда мы готовились к юбилею, у нас была такая идея, все знали, что будем праздновать 1150-летие Великого Новгорода, это был некий ориентир.

С.Б.: А это тоже, кстати, проектный подход.

К.Х.: Да, его никто не определял как проект, но по сути –- да.

Д.В.: Он был подкреплен финансово.

К.Х.: Он подкрепился не столько финансово, сколько мотивацией. Люди понимали, ради чего они это делают, ради чего они бесплатно танцуют, ради чего вкладываются. Они понимали, что после того как это воплотим, немножко на другую ступеньку выйдем. Но, мне кажется, не получилось выйти так, как хотелось.

Мы понимаем, что сегодня такая финансовая ситуация, что выход – только старт-ап, который потом будет что-то приносить. На этом можно привлечь средства. А если мы будем ежегодно эксплуатировать одно и то же, а сами не будем развиваться, то это неправильно.

С.Б.: Старт-ап в культуре – это вообще достаточно сложно, потому что никогда не знаешь, что выстрелит. И самое смешное, что если хочешь быстрых денег, то как раз вкладываться будешь, мягко говоря, не в лучшие образцы.

К.Х.: Ну, для нас важно формирование среды, с чего я начал, если мы потеряем среду, то у нас не будет ничего. Мы сначала воспитываем зрителя, готового воспринимать какое-то искусство, а потом открываем театр. Если у нас будет театр, но не будет людей, которые понимают в этом, не будет актеров, которые разбегутся из-за зарплаты в шесть тысяч, конечно же, никакой фестиваль «Царь-сказка» никому тоже будет не нужен.

Рок-н-ролл и политика

С.Б.: У меня последний, пожалуй, вопрос: а из «Яблока» зачем вышли?

К.Х.: Я об этом сказал уже, что есть принцип работы муниципальной службы – внепартийность.

С.Б.: Ну, это неправда, мы выяснили и даже поехидничали в эфире. По положению не обязан.

К.Х.: Есть беспартийность, а есть внепартийность, принцип внепартийности – это когда моя должность не должна работать на какую-либо партию. И наоборот, она не должна быть препятствием, чтобы кто-то со мной общался. И сегодня, когда я стою вне партии и без партии, со мной могут общаться и ЛДПРовцы и КПРФ, и «Единая Россия», и не будет такого, что он – «яблочник», я не буду с ним работать.

Д.В.: А на «Единую Россию» это правило не распространяется?

К.Х.: Это их право быть в партии, не быть в партии. А я хочу, чтобы меня воспринимали как человека, который хочет получить результат для города, а не для какого-либо политического объединения. Именно поэтому я вышел из партии, чтобы она для меня не была препятствием. Но с другой стороны, я привык, если я в чем-то состою, то я в этом активно участвую. Вот в движении «Новый город» я могу активно участвовать, рок-н-ролл я могу сейчас играть, клуб «Экология» опять же…

Д.В.: С музыкой, значит, не завяжешь?

К.Х.: Нет, конечно. А вот быть активным членом партии, любой партии, я не могу, у меня нет на это времени, потому что это определенная работа и определенные обязательства.

Оставаясь в партии, когда-то придется следовать партийной дисциплине и, возможно, навредить делу. Это тоже фактор, почему я решил стать беспартийным.

Д.В.: Хорошо, а День взятия Бастилии будем продолжать праздновать?

К.Х.: Ну, если будет твоя инициатива, то можем отметить.

С.Б.: Не понял.

Д.В.: Была такая традиция, в День взятия Бастилии новгородские музыканты выходили на пешеходный мост перед Кремлем и там играли музыку.

С.Б.: А причем тут день взятия Бастилии?

К.Х.: Так повелось, много лет назад. Именно в этот день, 14 июля, родилась идея уличным музыкантам выйти в народ. Так с полушутки и пошло, а потом это стало традицией.

С.Б.: И табличку поставить «Здесь танцуют».

К.Х.: Да-да-да, здесь танцуют и все такое. Я просто много лет играл на этом мосту.

Д.В.: Но Кремль сносить не будем?

К.Х.: – Нет, Кремль это наше все!

Фото: Михаил Жигунов.

← Новгородец получил пять лет лишения свободы за нанесение ножевых ранений