Как перестать петь про любовь и начать играть «прогрессив»? Интервью с группой Bound To Suffer

Как перестать петь про любовь и начать играть «прогрессив»? Интервью с группой Bound To Suffer

Сетевое издание «53 новости» поговорило с участниками группы Bound To Suffer. Основным собеседником стал гитарист и автор песен Артём Кузьмин, а компанию ему составил басист Александр Халезов.

Артём и Александр рассказали о репетиционном процессе и трансформации группы от пост-хардкорного коллектива с подростковой лирикой до команды, играющей прогрессив-металкор и стремящейся дать оценку глобальным политическим процессам. Артём посетовал на то, что играть музыку в Великом Новгороде стремятся всё меньше людей, но отметил возросшее качество материала, который создаётся теми, кто всё-таки решил на данный момент связать свою жизнь с музыкой.

Как перестать петь про любовь и начать играть «прогрессив»? Интервью с группой Bound To Suffer

Группа Bound To Suffer появилась в результате перерождения прежнего проекта. В 2008 году новгородские музыканты образовали команду Meditary, игравшую хэви-метал, однако спустя четыре года в группе накопились разногласия, и некоторые музыканты поняли, что хотят играть нечто более современное. Двое из пяти участников прежней группы набирают новый состав и начинают активную деятельность. В первый раз группа собралась на репетицию в феврале 2013 года. Артём Кузьмин рассказал об историческом для новой группы моменте.

Артём Кузьмин: я сдавал экзамен по английскому языку, в билете попалось словосочетание. Дословно оно означает «обречённый страдать». Никто был не против, мы и взяли это название. Оно тогда отчасти соответствовало музыке, которую мы делали. Основная тематика в то время — любовная лирика. Впоследствии за два года мы выросли из тех песен, всё переосмыслили. Стали усложнять инструментальную составляющую и уходить от таких слащавых текстов про любовь к более философским, серьёзным.

А у вас сложилось звучание, жанр, или вы в поиске до сих пор?

А. К.: поначалу мы первую программу подготовили довольно-таки быстро. За два месяца сделали семь песен, практически каждый вечер собирались у меня и играли. Тогда мы думали, что определились со звучанием, что можно, не напрягаясь, отрываться на сцене. Где-то спустя полгода мы решили, что останавливаться на этом мы не хотим, что рановато определились со стилем и решили усложнять звучание. Сейчас мы более-менее определились с новым звучанием, но до сих пор в поисках. В мае мы представили сингл, на котором показали, каким будет наш новый альбом.

Группа успела выпустить в 2014 году альбом «Короткие минуты счастья» и сингл «Мы никогда не будем вместе». В мае 2015 года выпущен сингл «Лишая жизни».

К какому направлению вы сейчас относите свою музыку? Металкор?

А. К.: скорее, прогрессив-металкор, со сложными, техничными ритмами и переходами. Мы решили играть такую музыку, чтобы было интересно её делать.

А кто у вас тексты, музыку пишет, как организован процесс сочинительства?

А. К.: у нас раньше, на первый альбом, музыка была полностью мной написана, тексты, за исключением пары песен, тоже были мной написаны. Потом же, на EP, я написал всего один текст, к остальным песням тексты писал вокалист Дима Игнатьев, а музыка, за исключением одной песни, была написана мной.

В каком смысле? Основной мотив или аранжировки?

А. К.: Когда команда собралась, надо было быстрее сделать материал, чтобы выступать, палаллельно дорабатывая программу. Сначала были заготовки написаны, музыка, а на какие-то песни были написаны тексты, под которые подгонялись уже риффы.

Чтобы не было однобокости, чтобы материал был интереснее, мы стали работать над сочинением более широким составом. Заготовки приносим на репетиции, показываем остальным. Все говорят, где можно что-нибудь переделать, вместе слушаем. Текст кто-то скидывает всем, мы вместе смотрим и перерабатываем до того состояния, пока он всех не устроит.

В плане музыки, если не брать в счёт барабаны, мы занимаемся песнями, в основном, вдвоём с Александром Халезовым.

Как перестать петь про любовь и начать играть «прогрессив»? Интервью с группой Bound To Suffer

У участников группы есть музыкальное образование?

А. К.: музыкальное образование есть у меня и у нашего барабанщика Димы Емельянова. Притом я не знаю, сколько он учился в музыкальной школе, вроде бы часть материала сам постигал, ходил на курсы. Ну и нам всем приходится заниматься. Если раньше можно было программу сочинить и разучить, не делая регулярных репетиций, то сейчас приходится постоянно заниматься и поддерживать свои скиллы в тонусе.

В плане репетиций у нас график постоянный. Мы вскладчину с ребятами из Clinic Exodus [новгородская группа, играющая пост-гранж – здесь и далее «53 новости»] арендуем помещение. Есть постоянный жёсткий график репетиций, плюс индивидуальные занятия. Не скажу за всех, кто сколько занимается, но я прихожу после работы и беру гитару, уделяю ей минут 40, кроме дней, когда совсем устаю.

Александр Халезов: я, в основном, только песни учу. На какие-то серьёзные занятия не всегда хватает времени, потому что есть свои дела.

А немузыкальной частью, организацией концертов сами занимаетесь?

А. К.: да, мы занимаемся этим сами. Я занимался и написанием материалов, и сведением, и организаторской работой. Но сейчас к нам человек пришёл, Стас Герасимов. Он на втором вокале и ещё занимается организаторской работой — поиском концертов, связями с организаторами.

Уже третий год в интернете наблюдается ностальгия по 2007 году. Он как-то на вас повлиял?

А. К.: 2007-й повлиял, скорее, на старый материал.

Я понимаю, что металкор существовал и до этого времени, и восемь лет после него. Просто тогда он был на пике, в мейнстриме.

А. К.: для меня тогда, наверное, и сложилась любовь к таким жанрам музыки. В этом году в начале января в «Железном папе» была устроена тусовка «назад в 2007-й». Было прикольно, мы разучили песни групп «Оригами», Stigmata, Enter Shikari и других. Мы сомневались, как это воспримут, но люди хором пели песни, было видно, что они любят то время. Конечно, та культура повлияла на нас отчасти. Не сказать, что масштабно, но на какую-то долю точно.

А сейчас в городе есть какое-то коммьюнити, crew, какая-то тусовка, завязанная на core-сцену?

Как перестать петь про любовь и начать играть «прогрессив»? Интервью с группой Bound To SufferА.К.: Если брать музыкантов, то практически нет. Были Rivals Revealed, где я тоже играл. Ещё были команды разные. Кто-то вырастает и перестаёт заниматься музыкой. Остались те, кто с головой ушёл, несмотря на личные и финансовые проблемы. Остались мы, Thunder Cats, да, в общем-то, и всё. Раньше было больше, а сейчас команды стали пропадать. Может, это обусловлено тем, что город маленький, может, есть другие причины.

Может быть, я не прав, но сейчас музыкой занимаются всё меньше людей.

Я слышал другое мнение, что музыкой заниматься теперь может каждый. Многие пытаются заниматься, но многие обленились. Особенно сетуют на это сорокалетние, которые играли в 90-х. Тогда сложно было инструмент достать, примочки нужные для него, так они сидели в гаражах, мастерили всё на коленке, а потом играли. Тебя током бьёт, а ты на этом шедевры делаешь.

А. К.: действительно, раньше, в 90-е, ничего не купить было, но был интерес, желание. Сейчас можно купить всё. Можно даже комбики не покупать, скачал программу на компьютер, воткнул шнур и делай. Можно на студии не записываться и делать всё дома. Сейчас в интернете есть любая музыка. Зачем делать самому или идти на концерт, когда можно послушать?

Но, с другой стороны, доступ к нужной музыке, которая не вписывалась в формат глобальных радиостанций, был уделом единиц, тех, кто любит не мейнстримовую музыку. А сейчас если, допустим, я заинтересовался чем-то, я кнопочку нажал, послушал и просветился. Если я хочу научиться играть что-то, я нашёл информацию в интернете.

А. К.: возможно, и так. Музыкой, мне кажется, остаются заниматься либо те, кто вышел на профессиональный уровень, либо те, кто заинтересован и хочет чего-то добиться музыкой.

Тем не менее, группы, несколько десятков, которые играют в городе, как их уровень оцениваете в сравнении с тем, что было 5-7 лет назад? Понимаю, что 15-20 лет назад нам не сравнить в силу возраста.

А. К.: я думаю, что уровень групп возрос. Люди стали качественнее делать материал, играть.

Петь, мне кажется, лучше стали…

А. К.: да, люди стали видеть, что играют в других городах, сравнивать и ставить себе планку. И слушатель стал более требовательным. Зачем ему слушать низкосортную музыку, когда есть доступная и качественная? Слушателя надо заинтересовать.

Я слежу за группами на конкурсе «Музыкальный портал». В чём плюс их конкурса, так это возможность открыть для себя новые команды, которые ты никогда не видел. Кому-то надо поработать над собой, а кто-то, как Merry-Go-Round [на фото ниже] или Blackbird, состоялись полностью.

Группа Merry-Go-Round

То есть на них не стыдно повести человека из другого города или страны?

А. К.: да, не стыдно, конечно.

Но нет ощущения, что, допустим, приедет человек из Англии, из Манчестера, а его поведут на Blackbird или на Edisson, инди-рок британского пошиба, а он скажет: «И что? Я это уже слышал». Нет ли чисто новгородского? Найти у нас своё-то можно?

А. Х.: все похожи, конечно, у нас. Откуда только можно звучание берут, заимствуют.

А. К.: да, ребята хотят равняться на Запад, на питерское, московское звучание, работать на качество. Они хотят вырваться куда-то выше. Сколько было гневных отзывов в интернете на новгородскую сцену, что «это всё фигня, это отстой», ребята это всё видят.

Я, на самом деле, встану грудью на защиту новгородской сцены, я считаю, что есть 15-20 достойных команд, которых можно отправить на фестиваль любого уровня.

А. К.: да, есть реально классные команды, которые можно спокойно отправлять на крупные фестивали, которые достойно представят наш город. Будет понятно, что они не с Нижнего, а с Великого Новгорода. Эта путаница, кстати, тоже обидная.

Но есть такие группы, которые можно показать в ответ на реплику «дайте мне новгородские»? Понятие «новгорок» вообще объективно существует?

А. К.: мне даже сложно ответить на этот вопрос.

Группа Ze Next, существовавшая в 90-е и нулевые годыЛично у меня это слово ассоциируется с группами «Авгур», «Облико Морале», «Моргии», которые существовали на рубеже 90-х и нулевых. В «Облико Морале» лидером был Стас Золотов, который в те времена, когда все на сцене стояли, как вкопанные, активно двигался.

А. К.: Это действительно группы со своим звучанием, может быть, это и есть новгорок. Кстати, по поводу поведения на сцене. Иногда материал хороший, но чего-то не хватает. Как правило, не хватает подачи. Но сейчас многие стали неплохо подавать материал, двигаться на сцене и работать с публикой.

Вы разбираете этот момент на репетициях?

А. К.: да, мы на репетициях этим моментам уделяем внимание. Особенно в нашем направлении это важно. Это, скорее, требование core-жанров, потому что все видят западные клипы. Причём в рамках нашей сцены хореография на сцене более естественна, если она состоит из определённых клише-движений, когда надо «краба сделать», когда покачать, когда «пробежку» устроить. Мы на репетиции это разбираем, например, есть кусок песни, мы говорим, что именно здесь надо именно это движение сделать.

Группа, наверное, выглядит более уверенной в себе.

А. К.: раньше мы уделяли хореографии больше внимания, сейчас уже меньше. Нет смысла в этом, когда мы берём перерыв на 3-4 месяца на создание нового материала. Когда старый материал повторён, а новый заучен, мы уже начинаем разбирать хореографию. К сожалению, не всегда на сцене можно сделать всё, что можно на репетиционной точке. На концерте с АутSide мне вообще мало что можно было сделать, сзади поставили две бочки под аппаратуру.

Как перестать петь про любовь и начать играть «прогрессив»? Интервью с группой Bound To Suffer

Но со стороны люди вроде бы не цепляют друг друга. Я вот думаю, если я выйду на сцену, то всё буду крушить.

А. К.: цепляем друг друга, но нечасто. На маленьких сценах приходится, конечно, ухищряться, чтобы поместиться всем и выглядеть нескучно. Я лично не люблю, когда на сцене накидан аппарат от двух-трёх команд, это очень мешает.

А есть ориентиры в музыке?

А. К.: если называть кого конкретно, на кого равняемся, это несколько команд: Northlane из Австралии, Volumes, Change Of Loyalty из Санкт-Петербурга, Heart Of A Coward… Но мы всё-таки ещё в поиске. Эти ребята играют прогрессивный металкор, но все по-разному. Кто-то делает ставку на эффекты, синтезаторы, атмосферность, кучу вокальных подложек. А кто-то делает ставку на техничность гитарных партий или качовость. Мы стараемся позаимствовать что-то от этих ребят, от тех ребят. Новый альбом хочется сделать максимально интересным.

А самим-то чего хочется: сделать что-то помелодичнее или добавить брейков?

А. К.: по новому альбому ставка сделана на сложность гитарных риффов, барабанных партий, ломаных размеров, характерных для прогрессив-музыки. Хотели бы сделать альбом, чтобы были интересные, техничные гитарные партии и при этом преобладала бы атмосферность. Но не обойтись будет и без брейкдаунов, потому что многие люди ждут на концерте именно этого, чтобы прокачало. Под ломаные риффы, когда пульсация песни постоянно меняется, не помошишься особо. Да, это интересно музыкантам, которые пришли посмотреть на техничную команду, а простой человек, который приходит отрываться, хочет, чтобы его прокачало.

Но если комьюнити нет в городе, для кого вы всё-таки играете?

А. К.: Да я даже не знаю, для кого мы играем (смеётся), для тех, кому интересно.

Но несколько тысяч человек в городе ж найдётся, которые любят такую музыку.

А. К.: да, найдётся. Но мне кажется, что мы немного достали слушателей. Потому что концерты бывают каждый месяц, а люди приходят и видят один и тот же материал. Поэтому мы стараемся больше сил уделять альбому, чтобы показать что-то новое, заинтересовать людей.

В Питере вы, получается, чаще играете? Заметил, что есть в городе несколько групп, которые ориентируются на Питер.

А. К.: ну потому что программа одна, она надоедает. Питер — город побольше, на разные концерты приходит больше разных людей. В Питере вся core-индустрия присутствует. Опять же, сказывается численность населения. Возможно, они пришли не на тебя конкретно, но несколько человек что-то для себя нашли.

Опять же, как-то у нас в городе не сложилось с core-сценой. Мало музыкантов, мало заинтересованных людей.

Как перестать петь про любовь и начать играть «прогрессив»? Интервью с группой Bound To Suffer

Наверное, с 2007 года все повзрослели и пошли работать в банк…

А. К.: поэтому приходится и стиль менять, чтобы заинтересовать техничностью, атмосферностью. Тремя аккордами, характерными для пост-хардкора, никого уже не удивишь. Другие более лёгкую музыку играют, под неё можно расслабиться. А у нас, допустим, человек придёт после тяжёлого дня, а тут на него стена звука обрушивается.

Иногда хочется и оторваться после работы. Но важно ещё качество звука в клубе. Я понимаю, Александр Лего много работает в «Железном папе», но всё равно аппарат не такого качества, иногда у сцены бывает мешанина из звуков.

А. К.: с технической точки зрения для такой музыки, для низких перегруженных гитар нужен очень качественный и дорогой аппарат. У западных команд, например, уровень аппаратуры выше, многие со своим аппаратом ездят. Александр Лего из всего, что можно, выжимает максимум. Я не исключаю, что и нам есть, к чему стремиться, настраивать лучше оборудование. Всё на сцене складывается из мелочей.

Есть у группы какая-то глобальная цель? Не в плане выпустить альбом, а нести какую-то миссию или стать знаменитыми?

А. К.: есть план попробовать доказать, что в Новгороде постоянно появляются команды, что мы из Новгорода и мы что-то из себя представляем. В целях стоит попробовать сделать хотя бы небольшой тур, обхватить несколько городов, попробовать такой опыт. Хочется путешествовать, увидеть новые лица.

Роуд-муви снять…

А. К.: это, конечно, в мыслях было. Я лично вообще люблю путешествовать, ездить, видеть новые города, новые лица, люблю дорогу. Куда угодно — хоть в Старую Руссу, хоть в Петрозаводск, если там есть возможность сыграть. Играя в других городах, делишь сцену с другими командами. Смотришь, как они делают концерты. Можно у них что-то перенять, послушать, что скажут более опытные.

К тому же, есть что сказать. В новом материале мы отошли от подростковой лирики. Не последнюю роль в этом сыграла вся ситуация в мире.

Что-нибудь антивоенное?

А. К.: отчасти да. Это грустно, что люди друг в друга стреляют, стали абсолютно озверевшими. Всё это игра под названием «большая политика». Все тексты мы выкладываем в интернет. Мы понимаем, что в песне слова могут быть неразборчивыми, но если потом слушатель зайдёт и почитает, значит, не зря песня сделана.

Фото автора и из архива редакции

Комментарии

Написать комментарий

Дорогие читатели!

Мы приветствуем ваши интересные и непредвзятые точки зрения. Однако призываем проявлять уважение и терпимость друг к другу. Оставляйте комментарии в рамках законодательства РФ. Нецензурные выражения будут удаляться модераторами
Ваш комментарий отправлен на модерацию.
Комментарий станет доступен после его одобрения.
Ваш комментарий будет доступен после проверки модератором.
Редакция оставляет за собой право на публикацию комментариев.