Выпускница детдома: годы, проведённые там – самые счастливые в моей жизни

Принято считать, что дети, которые выросли в детских домах, – априори несчастные. Это дети с очень нелёгкой судьбой, с той жизнью, которую не пожелаешь никому, ведь вырасти в семье с родителями – это самое ценное. Многое в понимании жизни переворачивается, когда беседуешь со взрослым человеком, который перенёс тяготы, обрушившиеся когда-то на его хрупкие маленькие плечи. С человеком, львиную долю детских воспоминаний которого составляет детдом.

Все мы примерно представляем, каково живётся в детдоме сейчас, представляем себе причины, по которым детей туда направляют. Но как это было полвека назад? С корреспондентом «53 новостей» поделилась пенсионерка Анна Васильева, выпускница мякишевского детского дома:

— Анна Васильевна, как вы попали в детский дом? 

— Детство на нашу долю выпало тяжёлое. Нас с братом Павлом воспитывала бабушка, а маме было не до нас. Она на работе была до ночи, а когда приезжала – ничего не привозила, дома нечего есть. Соседка ей говорит: «Дуська, ребятишки голодные весь день», а мама спокойно мне: «Сходи к тёте Маше, займи полбуханки хлеба». Мы с братом тут же с кипятком и солью съедим, а о мясе, о чём-то ещё, мы и не помышляли даже. Павел в колхозе подрабатывал, чтобы как-то перебиваться. Когда бабушка тяжело заболела — перед смертью сказала, чтобы нас ни в коем случае не отдавали в детский дом. Видимо, был в семье такой разговор уже. Но дедушка приехал, её похоронил и сразу решил: «Теперь ребятишки помрут с голоду, надо их в детский дом отдавать». Действительно, бабушки не стало – и мы это остро ощутили. Я помню, как нас с Павлом увезли к Синему мосту на милицейской машине. Милиционер там остановил большую машину вроде фуры, посадили нас к водителю троих — меня, брата и маму, со словами «Довезти до Валдая». Я сидела рядом с шофёром и всю дорогу ревела. Наверное, надоела я ему своим «хлюпаньем», он и говорит маме:
– Мамаша, куда вы едете?
– В Валдай.
– Это я слышал, а там куда?
– Везу детей в детский распределитель.
– То-то я смотрю, что дочка так плачет…
Когда я выходила из машины, он погладил меня по голове и сказал: «Не плачь, дочка, всё у тебя в жизни будет хорошо, ты будешь счастливая».
Так, когда мы попали в детдом, мне было 7 лет, а брату 14.

— Какими были условия?

— Неплохими. Кормили нас хорошо, но ведь дети — есть дети, бегают, проголодаются, тут и кушать захочется, а нельзя просто так. Всё по режиму. Одевали похуже нас, конечно — что давало государство, но голые мы не ходили. Были разные кружки, художественная самодеятельность, мы читали стихи, танцевали, пели. У меня была отличная память, воспитательница перед праздником всегда говорила: «Аня Моисеева будет ведущей». Мы ставили концерты в деревнях, в Хвойной. В клубах всегда было много народу. На каждый праздник в детском доме мы тоже выступали. Катались на лыжах, санках, играли в футбол, волейбол, баскетбол. На велосипеде я научилась кататься в детдоме. Выйдем за забор, учимся часик, потом другим передаём. Всё время боялись сломать, падали ведь.

Всё было очень хорошо: очень хороший воздух, целебный, речка рядом, красивый хвойный лес, а как за забор выйдешь, так сразу грибы да ягоды. Брат в детдоме ухаживал за лошадью и поросятами. Их держали для нужд детдома, как и огород. К труду нас приучали: мы пололи, поливали и дежурили по корпусам и спальням, по столовой.

— Маленькие дети могут быть жестокими по отношению к другим, особенно в детдоме, на мой взгляд. А какими были дети в вашем детдоме?

— Они все разные — это коллектив. Сильно не обижали, но бывало, конечно, посмеивались, поддразнивали. А брат мой всегда защищал меня ото всех. Был один парень, который меня всегда хотел зацепить. Но я не всегда жаловалась, не принято это было, хотя брату я могла сказать. Однажды он и сам увидел. Идём из кино, смотрели «Девчат», а обидчик мой идёт рядом и в сугроб меня толкает! Павел сзади подошёл, за шиворот его схватил и ка-ак кинет его в сугроб.
— Вот завтра уеду утром, – говорит ему брат, – и, если хоть в одном письме напишет, что ты пальцем её тронешь, приеду – прибью.
С тех пор паренёк тот меня обходил далеко.

— Если ребятам привозили какие-то гостинцы, они делились с остальными? Вам что-нибудь привозила мама или дедушка? 

— Кто-то старался припрятать привезённое, большинство ребят делились, но таких, кому присылали, было немного. Брат вышел раньше меня, соответственно, и стал ко мне на каникулах приезжать из горнопромышленной школы, из Ленинграда. Он вышел из детдома поздно, в 18 лет. До брата ко мне никто не приезжал, хоть у меня и были родственники. От матери ни одной посылки не было. От деда тоже. Однажды, когда я закончила 7 класс, мама забрала меня домой официально, думала, что мне разрешат работать на заводе. Но не взяли — мне ещё не было 16 лет. Мама меня оставила и не отправила обратно. Наступило 1 сентября, я сидела дома, маму два раза штрафовали за то, что я никуда не устроена, рублей на пять. Одеться не во что, учебников нет, ничего нет, как неожиданно пришла женщина из пятой школы и сказала, что я должна учиться в её классе. Я пришла в школу утром, мне дали платье с чужого плеча, какие-то башмаки. Периодически мама отправляла меня в магазин, и однажды я встретила на улице дедушку. Когда он узнал, что мама меня забрала из детдома, он завопил, заругался: «Она же тебя загубит!», а у самого-то есть деньги. Велел мне утром к нему прийти. Когда пришла, накормил меня, отправил в областной отдел народного образования, меня там знали. Вот так я вернулась назад от матери в детский дом. Встретили меня очень тепло: накинулись, расцеловали. Освободили от всех дежурств, а во вторник, когда все воспитатели отдыхали, меня поставили главной на группу малышей.

— Детей много, а воспитателей мало. Как они к вам относились? 

— Некоторые воспитатели были мягкие, некоторые грубоватые, наказывали нас, но всё равно любили. Например, если девочка провинилась, нагрубила воспитателю или оценку плохую принесла, то всю группу не вели в кино. Мы очень переживали, конечно, но на того, кто провинился, агрессивно настроены не были, ведь каждый мог оказаться в такой ситуации.

— А вы общались с детьми из деревни, не живущими в детском доме?

— Да, но их к нам пускали очень строго, практически по пропускам, на дискотеку. В деревне жил парень Коля Быстров, приходил ко мне в детдом, я была тогда в 7 или 8 классе. Сказал, что влюбился в меня, когда я была в пятом классе. А он старше меня лет на 10 был! Он играл на гитаре мне и пел песню «Они любили друг друга с детства, хотя и были ещё детьми».

— Вы сейчас общаетесь с кем-нибудь из детдома?

— У меня есть подруга оттуда, Валя Овчинникова, теперь Лопошинова. Сначала судьба нас развела после выпуска, мы как-будто потерялись. А потом я случайно о ней услышала от знакомой, попросила передать, где я живу. Валя пришла ко мне, мы встретились, плакали. В этом году исполняется ровно 50 лет с тех пор, как я покинула детский дом. Однажды я увидела, как по новгородскому телевидению показывают Деревяницы. Говорили о ветеране из Хвойной, Александре Собакине. Я тут же его узнала, это директор моего детдома. Не представляю, как он оказался в доме ветеранов. Очень хотела съездить, но почему-то не съездила. Меня очень тянет в детский дом. Я всё сопоставила и решила, что годы, проведённые в детском доме, самые счастливые в моей жизни.

Сейчас этого детского дома нет, в 1969 году его реорганизовали во вспомогательную школу-интернат. Школа расположена на берегу реки Песь, на расстоянии 9 км от посёлка Хвойная и 280 км от Великого Новгорода.

Детдома больше нет, но его воспитатели подарили людям такое детство, какое не смогла им дать семья.