Сергей Новиков: «Невозможно хирургу запретить оперировать»

Сергей Новиков, главный хирург Новгородской области, заместитель главного врача Новгородской областной клинической больницы по хирургической работе, выкроил время для общения с «53 новостями» между двумя приемами в отделении травматологии.

Ценя время человека, от мастерства которого зависят жизни других людей, мы решили в интервью сконцентрироваться лишь на одной теме — высокотехнологичной медицинской помощи в хирургии. Однако разговор от актуального и специфичного плавно перешел к повседневной работе врачей.

Что, впрочем, отчасти оправдано хорошим поводом: медицинская общественность региона в эти дни отмечает 70-летие образования отдела здравоохранения Новгородского облисполкома.

— Высокотехнологичная медицинская помощь это, как правило, операции связанные со специальными дорогостоящими материалами и технологиями, — рассказывает Сергей Юрьевич. — К примеру, использование аппарата искусственного кровообращения при операциях на выключенном сердце. Или имплантация каких-либо сложных технологических систем. Например, протеза слухового аппарата ребенку.

Определение высокотехнологичной помощи дано в специальном приказе министерства здравоохранения, в приложении к которому перечислены все ее виды.

Финансируется высокотехнологичная медицинская помощь совсем по-другому, чем обычная. Причина проста: текущее медицинское финансирование не покрывает затрат, связанных с такой помощью.

Данная область медицины эволюционирует на глазах. Сначала ее оказывали только в федеральных клиниках. Теперь, и в региональных центрах. Например, наша областная больница может оказывать по лицензии 11 видов высокотехнологичной медицинской помощи. Начиная от офтальмохирургии и гинекологии до ортопедии и урологии.

— Чем ваша больница по праву может особенно гордиться среди всего этого перечня?

— Слово «гордость» вообще тут не подходит и к нему я отношусь предвзято.

У нас наиболее развита технология имплантации крупных тазобедренных и коленных суставов, ряд ортопедических операций. Помощь оказывается как за счет федерального бюджета, так и, начиная с этого года, за счет регионального фонда обязательного медицинского страхования.

— То есть раньше для этих операций приходилось больных возить в Санкт-Петербург?

— Да. Но в последние три-четыре года разрешили части больных оказывать высокотехнологичную помощь в наших стенах. В целом же, новгородские доктора занимаются имплантацией суставов лет 15.

У нас появился большой опыт, появились высококачественные протезы и, главное, результаты. Не хуже чем в крупнейших отечественных клиниках.

— Как велика очередь из больных на оказание этого вида помощи?

— Очередь у нас как раз совсем небольшая, но людям свойственно выбирать. Допустим, есть люди, которые считают, что лучшую высокотехнологичную медицинскую помощь им окажут в Санкт-Петербурге. Но в этом городе есть не один центр, где оказывают эту помощь. Например, больной говорит, что хочет оперироваться в институте травматологии и ортопедии имени Вредена. Но, надо учитывать, в этом большом центральном учреждении есть и много пациентов, которые там хотят оперироваться. Человек едет туда, его осматривают, но и ставят в очередь. Некоторые же специально обращаются к нам, чтобы более оперативно попасть к специалисту. Очередь, ведь, во многом связана с предпочтениями пациента.

Впрочем, наши ортопеды очень загружены работой — у каждого из них по две-три операции по протезированию. И, между прочим, для того, чтобы сделать операцию, сначала нужно очень и очень долго учиться уже после института. Операцию протезирования делает очень ограниченное количество наиболее опытных врачей. У нас в больнице такие операции делает два наиболее опытных врача: заведующий отделением травматологии Павел Юрьевич Антипов и его коллега Алексей Васильевич Хомяков. Хотя, конечно, и молодежь помогает.

— Кстати, о ней. Вы удовлетворены качеством образования новых сотрудников, или приходится всем говорить хрестоматийную фразу: «Забудьте все, чему вас учили в вузе — будете заново учиться»?

— Конечно, всегда есть соблазн сказать, что мы были лучше, солнце было ярче, вода мокрее… Но на самом деле я вижу, что ребята приходят к нам в больницу толковые и способные. Готовые жертвовать своим личным временем, чтобы улучшить свой уровень подготовки.

У нас есть, конечно, проблема с чисто практической подготовкой. Дело в том, что по сегодняшнему законодательству врач без сертификата хирурга формально не имеет права оперировать больного. И даже возможность ассистировать под большим вопросом. На Западе в тоже время в клинической больнице у врача может не быть сертификата, но их там с самого начала заставляют оперировать. Они занимаются этим при ассистенции опытного врача.

Сейчас пытаются выйти из положения. Как мне известно, на кафедре хирургии закуплены тренажеры по лапароскопическим операциям, а в перспективе — и по открытым. Имитация сходной ситуации поможет студентам освоить навыки.

Хирургия это мануальное искусство, своеобразное рукоделие и без опыта стать специалистом в ней невозможно.

— Сложно ли вам совмещать врачебную деятельность с административной?

— Никаких проблем в этом не вижу. Я не сразу стал администратором. 11 лет трудился практическим хирургом, работал по неотложной хирургии. Да и сейчас продолжаю оперировать. Конечно, меня соблазняли должностями, но хирургия мне нравится по-настоящему.

Я выступаю, в то же время и экспертом, и организатором работы хирургов. Опыт практической работы помогает мне ставить себя на место подчиненного. Это очень помогает в административной работе. Иначе может получиться чисто гипотетический взгляд.

Был, кстати, период когда руководитель отделения был госслужащим и не имел права оперировать. Максимум — можно было заниматься научно-педагогической деятельностью. И всё. В плане борьбы с коррупцией это было логично, но в приложении к главному хирургу получился нонсенс. Что это за главный хирург, если он сам не оперирует? Помню даже на одной из всероссийских встреч хирургов, в которой я участвовал, один коллега из другого региона пожаловался на то, что ему, бедняжке, уже пять лет не дают оперировать. Так его подняли на смех! Все просто подумали что он, скорее, сам не хочет оперировать, ведь невозможно хирургу запретить это делать.

— Чем же вам так нравится работа практическая, у операционного стола?

— Нравится тем, что получается, что видишь результат. Нравится сам процесс помощи человеку. От этого получаешь немедленное удовлетворение.

Хотя и есть отрицательные моменты. Не всегда больные поправляются, бывают осложнения, бывает, что умирают. Очень тяжело говорить об этом и среди хирургов данная тема не афишируется, но на самом деле с ней связывается много переживаний.

— Может ли простое соблюдение здорового образа жизни сократить количество пациентов, которые приходят к хирургам? Ведь, все-таки хирургия имеет дело в большинстве случаев с чрезвычайными ситуациями…

— На сто процентов от хирургов человечеству не уберечься. Хотя бы от того же аппендицита. Какой образ жизни не веди, аппендицит может развиться у любого человека.

Единственный случай, как мне рассказывал из своей практики один коллега, когда не было заболеваний аппендицитом, наблюдался в Африке. Но там все страдали от голода. Насколько это можно обосновать научно — не знаю. Также от воспаления желчного пузыря, с которым встречаются хирурги, не застрахуешься никаким здоровым образом жизни. Есть, кроме того, немало заболеваний генетически обусловленных.

Пока лучшего метода лечения многих заболеваний, чем хирургия, не изобретено. Раньше, до появления эффективных лекарств, и язвенная болезнь только операциям поддавалась.

Вспоминаю такой анекдотичный случай. На одной из конференций выступал пожилой терапевт, который рассказал, что в 1960-е бытовала эйфория по тому поводу, что химиотерапия позволяла вылечивать рак толстой кишки. И даже в ту пору на одном из банкетов был сказан тост за скорую отмену операций в принципе. Но вот уже прошло 40 лет, а рак толстой кишки по прежнему преимущественно лечится хирургическим способом.

На конференции хирург, коллега терапевта, попытался поддеть его по этому поводу и сказал «Что ж, вы пытались умалить значение хирургии, но этого у вас не получилось». На что тот ответил: «Нет, значения хирургии умалить невозможно. Конечно, вы все-равно будете делать биопсию *».

Думаю, все же в онкологии должен произойти прорыв в ближайшие 10-15 лет, но сейчас хирургия и там продолжает занимать достаточно серьезные позиции.

* Биопсия — забор тканей с диагностической целью.

Фото Владимира Богданова и пресс-службы департамента здравоохранения Новгородской области

← Екатерина Евсеева: «Я всегда хотела служить и в другой профессии себя не представляла»